В июне 2018 года Верховный Суд РФ своим определением № N 303-КГ18-800 по делу N А04-1546/2017 удовлетворил кассационную жалобу лизингодателя ООО «РАФТ» сформулировав вывод о том, что постановление судебного пристава-исполнителя о наложении ареста на автотранспорт может быть оспорено собственником имущества в порядке, установленным главой 24 АПК РФ, а не в порядке иска об исключении из описи и освобождения от ареста (статья 119 Закона об исполнительном производстве).
Как следует из обстоятельств дела, судебный пристав-исполнитель арестовал имущество, которое принадлежит лизингодателю должника ООО «Мегастрой».
У судебного пристава-исполнителя на момент вынесения постановления о наложении ареста на имущество ООО «РАФТ» имелись сведения о том, что данное имущество не принадлежит должнику ООО «Мегастрой». Арестованное имущество принадлежало лизингодателю ООО «РАФТ», который стороной исполнительного производства не являлся. Это следовало из ответа ГИБДД и паспортов транспортных средств.
Мотивы действий судебного пристава-исполнителя по наложению ареста судебные акты не содержат, предположим, что судебному приставу-исполнителю не были известны особенности правового статуса имущества, полученного в лизинг.
В любом случае, для исправления допущенной ошибки собственник имущества выбрал такой способ защиты, как подача заявления о признании постановления о наложении ареста на лизинговое имущество незаконным.
В качестве оснований заявитель указал нарушение судебным приставом-исполнителем статей 69,80 Закона об исполнительном производстве, из которых логически следует, что судебный пристав-исполнитель может производить действия с имуществом, которое принадлежит только должнику.
Если обратиться к истории, то подача таких заявлений была широко распространена 15-18 лет назад, когда был только принят Закон об исполнительном производстве в современном виде (21.07.1998).
Стандартной фабулой такого дела был жалоба собственника на действие судебного пристава-исполнителя, который арестовал и изъял, к примеру, ноутбук, который находился в квартире должника. При этом судебному приставу-исполнителю в суде было необходимо доказать, что имущество принадлежит должнику.
Ввиду сложности доказывания судебным приставом-исполнителем такого обстоятельства, как принадлежность обычного движимого имущества должнику, зачастую его действия признавались незаконными, и имущество возвращалось заявителю жалобы.
Такая практика негативно отражалась на эффективности исполнительного производства, взыскатель являлся третьим лицом и был ограничен в заявлении возражений и представлении доказательств. На судебного пристава-исполнителя возлагалась бремя доказывания принадлежности имущества должнику, с которым он не справлялся[1].
Таким образом, должникам не составляла особого труда выводить свое имущество из-под взыскания, с помощью подачи заявлений от связанных с таким должником аффилированных к нему лиц.
Но такая практика продолжалась несколько лет, суды разобрались, что в данном случае надлежащим способом защиты права является подача иска об исключении из описи и освобождения от ареста, как требовала того статья 92 Закона об исполнительном производстве[2].
В данном процессе, уже собственник, а не судебный пристав-исполнитель, должен доказать что имущество принадлежит ему, а не должнику или другим лицам.
Взыскатель в данном иске получает статус ответчика, так как претендует на имущество должника. При этом взыскатель обладает набором всех необходимых процессуальных прав, в том числе правом на принесение возражений о признании судом сделки, на которую ссылается собственник, как на подтверждение своего права, недействительной (напр. мнимой).
В таких процессах далеко не всегда собственникам удается доказать свое право на имущество, что положительно отразилось на эффективности исполнения судебного акта. Надлежащему собственнику не составит труда доказать свое право на имущество, в тоже время схемы по уводу имущества должника могут и не пройти.
Для того чтобы у судов не было никаких сомнений по данному вопросу, в 2010 году в пункте 50 ППВС РФ N 10, ПВАС РФ N 22 от 29.04.2010 указали, что по смыслу статьи 119 Федерального закона «Об исполнительном производстве» при наложении ареста в порядке обеспечения иска или исполнения исполнительных документов на имущество, не принадлежащее должнику, собственник имущества (законный владелец, иное заинтересованное лицо, в частности невладеющий залогодержатель) вправе обратиться с иском об освобождении имущества от ареста.
Вместе с тем заинтересованные лица не имеют права на удовлетворение заявления об оспаривании постановления судебного пристава-исполнителя об аресте (описи) этого имущества, поскольку при рассмотрении таких заявлений должник и те лица, в интересах которых наложен арест на имущество, будучи привлеченными к участию в деле в качестве третьих лиц, не заявляющих самостоятельных требований относительно предмета спора, ограничены в заявлении возражений и представлении доказательств.
Аналогичные разъяснения действуют и в настоящее время, они даны в пункте 1 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 17.11.2015 N 50 «О применении судами законодательства при рассмотрении некоторых вопросов, возникающих в ходе исполнительного производства».
В разбираемом нами деле, Верховный Суд РФ указал на возможность подачи заявлений в порядке главы 24 АПК РФ собственником при наличии одновременно следующих условий:
(1) имеются доказательства, что имущество не принадлежит должнику;
(2) должник и взыскатель не спорят по тому обстоятельству, что данное имущество не принадлежит должнику.
Из судебного акта неизвестно, что помешало лизингодателю выбрать обычный способ защиты нарушенного права – подача иска об исключении из описи и освобождении от ареста.
А что стало бы происходить, если взыскатель стал бы спорить по факту принадлежности имущества лизингодателя, приводить доводы, что договоры лизинга являются, к примеру, мнимыми сделками? В судебном акте это не анализируется. А если было бы несколько взыскателей, и один из них поменял бы позицию в ходе рассмотрения дела, и сказал, что спорит о принадлежности имущества собственнику?
Каким образом собственнику имущества при выборе способа защиты спрогнозировать будет спор по имуществу или нет, а также определить насколько весомы его доказательства принадлежности ему имущества?
Принятый судебный акт вносит сумятицу в сложившийся порядок защиты прав собственника при наложении ареста на его имущества.
Кроме того, данный судебный акт имеет слабую правовую аргументацию, в нем не указано, какие именно пункты статей 69,80 Закона об исполнительном производстве нарушены судебным приставом-исполнителем.
Выводы суда противоречат статье 119 Закона об исполнительном производстве, которая устанавливает, что арест на имущество, не принадлежащее должнику, не является нарушением закона со стороны судебного пристава-исполнителя. В данном случае собственник должен доказать свое право на имущество в порядке искового производства.
Следуя логике ВС РФ, судебный пристав-исполнитель вправе накладывать арест на имущество, только имея бесспорные документальные сведения о том, что имущество принадлежит должнику. Но дело в том, что право собственности на большую часть имущества в гражданском обороте не подлежит государственной регистрации. Для таких выводов суду необходимо все-таки было сослаться на конкретную норму закона, одного умозаключения здесь явно недостаточно.
У собственника имущества всегда будет риск, что суд, рассматривая его заявление в порядке главы 24 АПК РФ, может установить, что у судебного пристава-исполнителя все-таки были достаточные основания для наложения ареста на имущество, взыскатель будет спорить по принадлежности имущества – в данном случае у суда не останется ничего другого, как отказать собственнику в удовлетворении его требований.
С нашей точки зрения, заявителям собственникам не следует отклоняться от законом установленного порядка защиты нарушенных прав – подачи иска об освобождении от ареста и исключении из описи. Это сократит сроки разрешения спорной ситуации и сделает результат предсказуемым.
(с) А.А. Шарон, 2018
[1] строго говоря, доказательства на имущество сконцентрированы у собственника данного имущества, таких документов у судебного пристава-исполнителя не должно быть по определению
[2] В современной редакции Закона об исполнительном производстве номер статьи — 119
Полномочия судебных приставов-исполнителей определяются настоящим ФЗ «Об исполнительном производстве», ФЗ «О судебных приставах» и иными федеральными законами.